Автомото и бронетехника в бою.

В ноябре 1964 года правительственные войска громили повстанцев на всех направлениях. В это время в Стэнливилле находились остатки прежней (1300 человек) колонии белых жителей: 530 бельгийцев, 80 англичан, 60 американцев, несколько десятков французов и какое-то число итальянцев, греков, австрийцев и португальцев. Существовали опасения, что повстанцы нападут на этих людей, тем более, что убийства белых Симба были делом обычным. Однако полагали, что присутствие в городе руководителей мятежников - людей достаточно высокого уровня культуры по сравнению с жителями саванны, этого не допустит. Тем не менее, командиры подразделений симба совершили ошибку - по их приказу большинство белых сделали заложниками, причем 50 из них держали в отеле "Виктория". Переговоры об освобождении и эвакуации заложников при посредстве Международного Красного креста не дали результатов. Командир отряда наемников в Конго полковник Хоар сказал тогда: "Моим решением проблемы было бы дьявольски быстрая высадка парашютистов без всяких там дипломатических тонкостей". Правительство Конго провело консультации с Брюсселем и Вашингтоном. Так возник план операции "Красный дракон".
Поскольку большинство заложников были гражданами Бельгии, именно подразделениям эти страны предназначалась главная роль. Задание поручили лучшим солдатам бельгийской армии - полку парашютистов. 16 ноября 1964 г. на борту 12 американских транспортных самолетов С-130 1-й батальон парашютистов и 12-я рота 2-го батальона покинули Бельгию с военного аэродрома Кляйне Брогель. За ними летели четыре С-124 со снаряжением. Для сохранения тайны солдат очень рано изолировали, им запретили писать письма или иным образом контактировать с родными и друзьями.Чтобы замаскировать отсутствие части полка, были проведены специальные демонстрационные маневры в 20-ю годовщину освобождения Антверпена, приходящуюся на первые дни ноября. Тем временем парашютисты под руководством полковника Лорана достигли базы в Камине, на юге Конго, после промежуточной посадки на английском острове Вознесения.
В ночь с 23 на 24 ноября 1964 г. начался главный этап операции под кодовым названием "Dragon Rouge" (Красный дракон). Бельгийские коммандос ожидали сигнал старта и получили его, когда к Стэнливиллю приблизились наземным путем подразделения 5й армейской бригады вооруженных сил Конго, численностью 200-300 белых наемников и свыше 1500 конголезских солдат. В 1.00 первая пятерка самолетов С-130 поднялась в воздух.

24 ноября 1964 года, как только солнце поднялось над бывшей бельгийской колонией Конго, пять четырехмоторных турбовинтовых транспортных самолетов C-130 «Геркулес» появились над аэропортом Сабена на окраине города Стэнливиль на высоте всего 200 метров. Как только первый «Геркулес» приблизился к узкой полосе травы, которая проходила рядом с основной взлетно-посадочной полосой аэропорта, штурман первый лейтенант Джон Кобл по внутренней связи самолета подал команду «Зеленый свет!». Полковник Шарль Лоран, командир полка бельгийских пара-коммандо, первым выпрыгнул в прохладный, влажный воздух рассвета, за ним последовали остальные 64 десантника. Экипажи самолетов, которые выбрасывали десант, были проинформированы о том, что над площадкой десантирования по самолетам может вестись огонь только из стрелкового оружия. Вместо этого их встретили трассеры 12,7-мм зенитных пулеметов ДШК китайского производства. Несмотря на неожиданный огонь, американские летчики держали заданный при десантировании курс и сбросили десант прямо на узкие площадки, покрытые травой, которые тянулись по бокам взлетно-посадочной полосы. Всего в первой волне десанта участвовало 320 паращютистов. В течение 30 минут бельгийцам удалось ликвидировать всякое сопротивление в аэропорту, и в течение 10 минут ими были удалены с ВПП 11 автомобилей без колес и около 300 бочек, заполненных водой. Все это было выставлено в качестве препятствия и должно было помешать приземлению самолетов.

В 04.50 первый самолет С-130 приземлился в Стэнливиле и начал разгрузку оборудования и войск, а затем вновь поднялся в воздух для того, чтобы лететь в Леопольдвиль, куда ушли на заправку выбросившие десантников самолеты.

Заложники были разбужены звуками боя в аэропорту, гулом самолетов и видели, как из них выпрыгивают десантники на парашютах. Из радиоприемников в Стенливиле раздался кровожадный призыв: «Ciyuga! Ciyuga! Убейте! Убейте! Убейте их всех! Без угрызений совести! Мужчин, женщин, детей — убейте их всех!» Вскоре появились разозленные симба. Они кричали: «Ваши братья пришли с неба! Теперь вы будете убиты!» Симба копьями и прикладами выбили двери отеля «Виктория», а затем вытолкали белых на улицу. Колонну заложников погнали в городской парк к памятнику Патрису Луммумбе (в виде огромной фотографии бывшего премьера), где прежде расстреливали конголезцев. Там повстанцы открыли по заложникам огонь. К счастью, они успели дать всего один залп, когда на площади появился первый паращютист. Увидев бельгийский красный берет, «львы» в ужасе начали разбегаться. Глазам подоспевших бельгийцев предстала страшная картина: вся площадь залита кровью, завалена телами убитых и раненых. Около тридцати человек было убито наповал. Это зрелище привело паращютистов в ярость.
Около 11 часов в город ворвались две колонны правительственных войск и две группы белых наемников из 5 Commando Майкла Хоара и 10 Commando во главе с Жаком Шраммом. Теперь роли поменялись. Наемники, для начала, взорвали памятник Лумумбе, где симба устраивали свои кровавые жертвоприношения, а затем занялись «охотой на кроликов», как они называли истребление повстанцев. Пощады не было никому.

В то же время в аэропорту ситуация оставалась напряженной. Более 300 повстанцев заняли позиции возле взлетно-посадочной полосы. В это же время освобожденные заложники направлялись в аэропорт для эвакуации. Первая группа прибыла в аэропорт около 09.45 и была загружена на борт двух стоявших на аэродроме C-130. Тяжелораненые были погружены на борт «Дракона-12», который являлся летающим госпиталем. Абсолютно все бывшие заложники были в состоянии шока. В 15.45;150 повстанцев предприняли отчаянную атаку на западном краю аэропорта, при поддержке огня пулеметов и минометов. Бельгийцам удалось отстоять аэропорт, отбив пять атак повстанцев. В разгар боя на восточном краю аэропорта приземлился бельгийский DC-6. Спустя тридцать минут он подрулил с пробитым двигателем. Из-за полученных повреждений ему пришлось оставаться в аэропорту в течение ночи.
Всего в ходе операции было эвакуировано 220 белых заложников, при этом паращютисты потеряли убитыми всего двух человек, кроме того, позднее, при обстреле аэропорта погиб один из пилотов.

Согласно ранее полученной информации, часть заложников повстанцы успели перевезти в город Паулис, в 400 км от Стэнливилля. 26 ноября начинается вторая операция - "Черный дракон". В 6.00 утра 256 коммандос приземляются на парашютах на аэродроме этого города под сильным обстрелом. Акция протекала так же быстро: освобождение аэродрома, приземление четырех С-130 с подкреплениями, бой за город. К 12 часам эвакуировали остальных заложников и других гражданских лиц - всего 370 человек. Опять-таки собственные потери были минимальными: погиб один парашютист, пятерых ранили. Количество повстанцев и их сторонников, перебитых в ходе проведения обоих «Драконов» составило порядка 10 000 человек. Операция была окончательно завершена 29 ноября, когда бельгийские десантники и американские летчики покинули Конго. Такая поспешность была вызвана международными осложнениями. Социалистический лагерь и многие африканские страны негодовали, против "иностранной агрессии в Конго". В Каире толпы протестующих даже сожгли новую библиотеку имени Кеннеди.

В течение следующей после завершения операции "Красный дракон" недели наемники спасли еще 600 заложников. Но в декабре, при взятии Исанги, Баналиа, Бафвасенде, Вамба, Мунгбере - все белые, более 300 чел., были перебиты повстанцами.
Занятие Стенливиля, считавшегося столицей повстанческого движения, бельгийцами и конголезскими правительственными войсками при поддержке наемников весьма способствовало установлению контроля центрального правительства над страной.

*Текст написан по материалам статьи журнала «Братишка» «Драконы над Конго».© Copyright: Бьорн Высокий, 2016: https://proza.ru/2016/02/02/1493

"Видео рассказывает об истории создания, технических особенностях и боевом применении французского танка времен Первой мировой войны - Сен-Шамон. Почему танк был безбашенным, сколько было членов экипажа и какова была максимальная скорость движения танка вы узнаете посмотрев этот ролик.

Текстовая версия видео с фото у меня на сайте
https://www.voenhistory.com/2021/03/b...

Сен-Шамон (фр. Saint Chamond) — французский танк времён Первой мировой войны. Один из первых построенных танков в мире.

Конструктивные недостатки танка CA-1 Шнейдер были усугублены во второй французской машине, «Сен-Шамон», названной так в честь промышленного города, в котором производились основные агрегаты конструкции. Сказались спешка в работе и малый опыт создателей.
Носовая часть удлиненного коробчатого корпуса сильно нависала над гусеницами, что снижало проходимость танка на поле боя. Рвы шире 1,8 м становились для него непреодолимым препятствием.
Первые испытания состоялись в середине 1916 года и выявили необходимость расширить гусеницу. Её расширили до 41 см, а затем до 50 см. Удельное давление на почву снизилось, и проходимость «Сен-Шамонов» стала приемлемой. Вооружение машины включало 75-мм пушку, которая позднее была заменена на обычное 75-мм полевое орудие. По сравнению со Шнейдером пушка была расположена более удачно и имела достаточный сектор обстрела.
Четыре пулемета обеспечивали круговую оборону танка. Первые «Сен-Шамоны» оборудовали командирской и водительской цилиндрическими башенками, а бортовыми бронелистами закрывали ходовую часть до земли. В последующем крыша стала покатой к бортам, чтобы с нее скатывались гранаты. Позже, для улучшения проходимости нижние бронелисты сняли. Башенки позднее приобрели овальную и даже квадратную форму. Толщина брони танка достигала 17 мм. Экипаж танка состоял из 8 человек.

Принципиальной новинкой «Сен-Шамона» была электротрансмиссия. Бензиновый двигатель передавал крутящий момент на динамо-машину, которая вырабатывала ток и питала два электродвигателя. Последние приводили в движение две гусеницы, каждый — свою. Это значительно облегчало водителю управление танком, но делало всю систему трансмиссии громоздкой и ненадежной. Из опасений поломок максимальная скорость танка ограничивалась 8 км/ч, хотя на испытаниях он развивал скорость в 12 км/ч. Всего было собрано около 400 машин.

В течение Первой мировой войны было сформировано 12 танковых групп, оснащенных «Сен-Шамонами». После разгрома французских танковых частей 16 апреля 1917 года командование Франции более осторожно и с большей эффективностью использовало новое оружие.

Дальнейшее применение танков союзников шло с переменным успехом. При массированном использовании они добивались некоторых успехов. Но одновременно возрастал и боевой опыт немецких войск. Строились противотанковые заграждения, рвы, создавались части противотанковой артиллерии, способной поражать бронированные машины на расстоянии 1500 м. 98 % всех боевых потерь танки понесли именно от огня артиллерии. Известен случай, когда немецкий офицер, оставшийся у брошенного расчетом орудия, в одиночку хладнокровно заряжал и наводил пушку, уничтожив один за другим 16 танков. Последний раз «Сен-Шамоны» участвовали в боях в июле 1918 года. Две группы этих танков были полностью уничтожены в течение суток. Из построенных примерно 150 машин к моменту перемирия в строю осталось 72.

Подобно «Шнейдерам», большинство из них было переделаны в транспортёры. Оба типа тяжелых танков по существу являлись самоходными артиллерийскими установками. «Сен-Шамон» лучше подходил для этой роли благодаря большему запасу снарядов и удовлетворительной подвижности, но только в сухую погоду и при
тщательном техническом обслуживании. Огонь обычно велся с закрытых позиций с помощью корректировщиков, как в обычной артиллерии. Это сводило на нет весь смысл танка как подвижной боевой машины. Последняя серийная машина вышла с завода в марте 1918 года. Выбывающие из строя танки постепенно заменялись «Рено FT-17» и к перемирию в строю оставалось 72 «Сен-Шамона». Из них 50 переделали в транспортеры. Уцелевшие и не переделанные «Сен-Шамоны» в конце концов пошли на слом. На этом история этих машин закончилась."(с)

19 августа 1941 года командира 3-й танковой роты из состава 1-го батальона 1-й Краснознаменной танковой дивизии старшего лейтенанта Зиновия Колобанова вызвал к себе лично командир дивизии генерал-майор В. Баранов и отдал приказ перекрыть любой ценой три дороги, которые вели к Красногвардейску (Гатчине) со стороны Кингисеппа, Волосово и Луги. Проведя анализ местности, Колобанов отправил 2 танка в засаду на лужскую дорогу, два на кингесеппскую, а сам остался охранять приморское направление. Колобанов занял позицию напротив Т-образного перекрестка. Место для засады было выбрано очень удачно. По обеим сторонам дороги были заболоченные поля, которые затрудняли маневр немецкой техники.

На следующий день на горизонте появились 22 немецких танка. Колобанов подпустил их как можно ближе и отдал приказ открыть огонь по головным танкам под крест. Точными выстрелами командира орудия - Усова Андрея Михайловича были подбиты 2 головных машины. В рядах противника возникла неразбериха. Танки стали натыкаться друг на друга. А после того как были подбиты 2 замыкающих танка, колонна немцев оказалась в западне. Сначала немцы, не видя своего противника, открыли беспорядочный огонь по стогам сена, приняв их за замаскированные танки. Но определив источник огня, они начали интенсивно обстреливать танк Колобанова. Танк выдержал около 150 попаданий. Немцы попытались свернуть с дороги в поле, но стали застревать в заболоченной местности. Экипаж танка методично уничтожил все немецкие танки.

После этого боя весь экипаж был представлен к званию Героя Советского Союза, но, по не до конца понятным причинам, бойцы получили более скромные награды: Колобанов З.Г., Никифоров Н.И. были награждены орденами красного знамени, Усов А.М. был награжден орденом Ленина и Кисельков П.И. получил медаль «За отвагу».(с) Источник: https://histrf.ru/read/articles/podvigh-kolobanova-event

В августе 1941 года подполковника Катукова, командира 20-й танковой дивизии, потерявшей все танки под Дубно, неожиданно вызвали в Москву, в Главное автобронетанковое управление, и сообщили о назначении командиром танковой бригады, формировавшейся в Сталинграде.

Столь резкий переход от мехкорпусов и дивизий к бригадам мог произойти только в одном случае — при полной и безвозвратной потере этих мехкорпусов и дивизий. Через три месяца войны советские танковые войска создавались заново, с бригад в 30—50 машин, которые строились на Сталинградском тракторном заводе.

Сталинград. Четвертая танковая бригада

Экипажи для бригады Катукова набирались из состава 15-й танковой дивизии. Выжившие в боях на границе танкисты многому научились, оценили технику немцев и поняли, как они действуют. Они сразу начинали обмен опытом, совместный анализ противника, предлагали различные решения…

По общему мнению, немцы воевали грамотно. Сначала мотопехота проводила разведку боем, потом по выявленным огневым точкам наносился артиллерийский или авиационный налет, затем полуразрушенная система обороны прорывалась мощным танковым ударом.

Но такая педантичность была предсказуема. Против нее танкисты Катукова придумали «ложный передний край» и тактику «танковых засад» и теперь жаждали взять реванш у врага за летний разгром.

Орел. Разведка боем

План командующего 2-й танковой группой генерал-полковника Гейнца Гудериана состоял в наступлении на Орел, а потом на Серпухов. А от него — на Москву. Сильного сопротивления немцы не ждали. Считалось, что под Киевом сдались остатки Красной армии, так что у Сталина просто нет солдат, чтобы защищать столицу.

В сущности, так оно и было. 30 сентября танки Гудериана прорвали наспех выстроенную оборону курсантов Харьковского военного училища. 1 октября 4-я танковая дивизия генерала фон Лангермана взяла Севск. 3 октября танки 4-й дивизии вошли в Орел. Там еще ходили трамваи, когда на улицах оказались немецкие танки. Орел никто не защищал.

В эти дни Гудериан сделал в своем дневнике такую запись:

«Советский танк Т-34 является типичным примером отсталой большевистской технологии. Этот танк не может сравниться с лучшими образцами наших танков, изготовленных нами и неоднократно доказывавшими свое преимущество».

3 октября 4-я танковая бригада прибыла в Мценск с приказом двигаться к Орлу и защищать город. Всего у Катукова было 46 танков, включая батальон легких БТ-7. Но бригада прибывала по железной дороге постепенно, поэтому часть танков, прибывших первыми, комбриг отправил в Орел на разведку.

Шесть «тридцатьчетверок» и два КВ, вошедшие днем в город, пропали там навсегда. Ночью советские танкисты отквитали потери, разгромив на шоссе у села Ивановское несколько немецких колонн и уничтожив 14 средних и легких танков, два тягача с противотанковыми орудиями, пять автомашин с пехотой и одну легковую штабную машину.

Утром прибыл Катуков с основными силами бригады. Он устроил подчиненным разнос за потери, но все же разведка ответила на два главных вопроса. Во-первых, выяснила, что в Орле были немцы. Во-вторых, тактика «танковых засад» работала.

Узнав о потере Орла, Ставка изменила приказ: теперь бригада Катукова должна была не пустить немцев в Мценск до подхода гвардейского корпуса генерала Лелюшенко. Комбриг приказал своим танкам занять оборону на реке Оптуха, в пяти километрах северо-восточнее Орла. Катуков знал, что на них движется целая танковая дивизия — и придет она точно в подготовленную им засаду.

Оптуха. Превосходство «тридцатьчетверок»

5 октября командир 4-й танковой дивизии фон Лангерман в основном был занят тем, что проклинал Россию. Осенняя грязь лишала его возможности маневра, оставалось просто двигаться на Мценск по шоссе, зная, что где-то впереди его ждет оборона русских. Вскоре разведчики обнаружили пехотный батальон русских, окопавшийся на берегу какой-то речушки. Пехота провела разведку боем, выявила систему обороны, и ее принялись утюжить бомбардировщики. Потом фон Лангерман бросил в атаку 40 легких танков при поддержке пехоты.

Он смотрел в бинокль и внезапно вспомнил, что Орел атаковала советская бронетехника, а сейчас перед ним только советская пехота. Возник вопрос: «А где же тогда их танки?»

Все, что видел на поле боя фон Лангерман, было неправдой. Немецкая разведка боем «вскрыла» лишь его ложный передний край — пустые окопы, по которым бегал дюжий пехотный старшина с пулеметом и стрелял за весь батальон. Люфтваффе отработало впустую. И теперь танки фон Лангермана шли не добивать контуженых в разбитых блиндажах, как обычно, а в полную для них неизвестность. Немцы с ходу заняли ложные позиции пехоты, потом ворвались на настоящие. Катуков видел в бинокль, как их танки утюжат окопы батальона, расстреливая бойцов из пулеметов. Он дал сигнал своим «тридцатьчетверкам»: в бой!

В этот момент история танков изменилась.

После войны генерал-лейтенант Эрих Шнейдер писал:

«Несмотря на некоторые конструктивные недостатки, немецкие танки вполне оправдали себя в первые годы войны. Даже небольшие танки типов I и II, участие которых в войне не было предусмотрено, показывали себя в боях не хуже других до тех пор, пока в начале октября 1941 года восточнее Орла перед немецкой 4-й танковой дивизией не появились русские танки Т-34 и не показали нашим привыкшим к победам танкистам свое превосходство в вооружении, броне и маневренности.

Танк Т-34 произвел сенсацию. Этот 26-тонный русский танк был вооружен 76,2-мм пушкой, снаряды которой пробивали броню немецких танков с 1500—2000 м, тогда как немецкие танки могли поражать русские с расстояния не более 500 м, да и то лишь в том случае, если снаряды попадали в бортовую и кормовую части танка Т-34».

Генерал-майор Мюллер-Гиллебранд прямо говорит, что «появление танков Т-34 в корне изменило тактику действий танковых войск.

Если до сих пор к конструкции танка и его вооружению предъявлялись определенные требования, в частности подавлять пехоту и поддерживающие пехоту средства, то теперь в качестве главной задачи выдвигалось требование на максимально дальней дистанции поражать вражеские танки, чтобы создавать предпосылки для последующего успеха в бою.

В это же время появились новые конструкции танков, на базе которых позже были введены танки типов V («Пантера») и VI («Тигр»)».

Эта внезапно «изменившаяся тактика действий танковых войск» дорого стоила дивизии фон Лангермана в тот день. Танкисты Катукова работали группами, концентрируя свой огонь на одной цели. Немецкие танки загорались один за другим. Их экипажи никто не готовил к танковым дуэлям, и маленькие танки, в основном Pz Kpfw I и Pz Kpfw II, совсем не годились для схваток с Т-34.Вскоре лучшая танковая дивизия вермахта бежала, бросив на разрушенных советских позициях 18 своих сгоревших танков.

Первый Воин

Повторять танковые засады на одном месте было бы глупо, и вечером бригада Катукова отступила до села Первый Воин. Там была отличная позиция: с высоток у села открывался хороший обзор на юг, откуда шли немцы, а кустарники и рощи позволяли спрятаться.

Рано утром 6 октября со стороны Орла показались немецкие колонны.

Они легко заметили пехотный батальон капитана Кочеткова, занявший позиции на одной из высоток, и атаковали его. Их танки уже почти поднялись на высотку, когда Катуков бросил на помощь пехоте четыре «тридцатьчетверки» под командованием старшего лейтенанта Дмитрия Лавриненко.

Группа Лавриненко продемонстрировала новый вид танкового боя — «танки против танков», где нужно было «наносить удар и прятаться». «Тридцатьчетверки» появились из леса и ударили в борт передовой группе немецких танков. Прежде чем те пришли в себя и развернулись, «тридцатьчетверки» скрылись в маленьком овражке и через несколько минут появились левее, из-за пригорка, зайдя немцам в тыл. Снова сконцентрированный удар в корму немцев — и еще несколько вражеских танков дымятся, а их экипажи, кто уцелел, разбегаются по кустам…

Потеряв за несколько минут 15 танков, 4-я дивизия вермахта снова побежала. Почему немцы во второй раз попались в одну ловушку? Потому что идея Катукова была им глубоко чужда. В Германии понимали танки как инструмент блицкрига, специальную технику для глубоких прорывов по тылам противника… При чем тут вообще засады? Немцы о засадах и не думали, попадая в них раз за разом.

Рубеж Ильково — Головлево — Шеино

Утром 9 октября 50 пикировщиков «Штука» 15 минут забрасывали бомбами пустые окопы ложного переднего края Катукова. Зенитчики бригады сбили пять из них, а шестой всех удивил, угодив под снаряд полевой пушки и рассыпавшись горящими обломками над окопами пехоты.«Вижу прямо танки — двадцать! — крикнул Катукову сидевший на дереве наблюдатель. — Танки справа — шестнадцать!»

Фон Лангерман нанес свой главный удар на Шеино, пытаясь обойти оборону бригады с фланга. Около Шеино в засаде находилась группа «тридцатьчетверок» под командованием Дмитрия Лавриненко и рота танков БТ-7 под командованием лейтенанта Самохина.

Бой там завязался тяжелый. Катуков послал им на помощь танки под командованием лейтенанта Воробьева, старшего лейтенанта Бурды и старшего сержанта Фролова. Они обошли колонну немцев с фланга и незаметно вышли им в борт на расстояние прямого выстрела. Внезапно оказавшись под перекрестным огнем и потеряв за несколько минут 11 танков, танкисты 4-й дивизии опять бежали.Однако радость от третьей победы была недолгой. Катукову протянули трубку, на проводе был Лелюшенко.

«Немцы прорвались на Болоховском шоссе, — сообщил генерал. — И моему корпусу, и твоей бригаде теперь грозит окружение. Но приказ прежний: защищать Мценск».

Мценск. Чертов мост

Утром 10 октября немцы вели себя странно: небольшие группы танков и пехоты вяло атаковали передний край обороны Катукова, расположенный на южных окраинах Мценска. Вскоре выяснилось, что они отвлекали внимание: главный удар был нанесен фон Лангерманом на левом фланге, где оборонялся батальон Тульского военного училища. Увидев перед собой массу немецких танков, курсанты бежали с позиций.

В 11 часов Катукову сообщили, что немцы в Мценске, на площади колхозного рынка. К полудню командиры частей начали сообщать комбригу, что держатся из последних сил, и просили подкреплений. Но Катуков отправил свой единственный резерв, тройку тяжелых КВ, в город. С каждым часом ситуация становилась все более угрожающей.

«Свежая танковая дивизия противника, которая движется по Болоховскому шоссе, сейчас в 30 километрах от города, — доложили разведчики в три часа дня. — Автомобильный мост под сильным обстрелом, брод восточнее города занят немцами. Для отступления остается только железнодорожный мост, но мы не уверены, что техника по нему пройдет».

Организовывать переправу Катуков отправил своих штабистов, больше свободных людей не было. Саперы на мосту успели лишь наспех постелить настил. Доски выдерживали вес техники, но постоянно разъезжались и в щели проваливались колеса и ноги лошадей. Лошадей офицеры штаба добивали и скидывали с моста в реку, а технику тащили на руках.

В два часа ночи началась переправа двух последних батальонов. Преследовавшие их немцы заняли здание вокзала рядом с мостом, и к артиллерийскому обстрелу моста добавился пулеметный и снайперский огонь. Уже рассвело, когда переправился последний танк бригады и Катуков дал приказ взорвать мост. «Самый длинный день», как назвал в своих мемуарах Катуков 10 октября 1941 года, наконец-то закончился

Итоги. Первая гвардейская

4-й танковой дивизии фон Лангермана понадобилось девять суток, чтобы пройти 60 километров от Орла до Мценска. За это время дивизия потеряла в боях 133 танка и до полка пехоты. Впрочем, нужно учитывать, что поле боя постоянно оставалось за немцами, технику они восстанавливали и себе в потери не засчитывали, так что в советских и германских документах картина боя сильно различается. Собственные потери бригады составили 23 танка и 555 человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести.

Если о потерях можно спорить, то резкое изменение мнения Гудериана о Т-34 после боев под Орлом — это факт. В середине октября он уже не рассуждает в дневнике о «типичным примере отсталой большевистской технологии», а пишет о советском танке доклад в Берлин, в котором требует изменить все германское танкостроение:

«Я в понятных терминах охарактеризовал явное преимущество Т-34 перед нашим Pz.IV и привел соответствующие заключения, которые должны были повлиять на наше будущее танкостроение».

Этого Гудериану показалось мало. В ноябре он собрал под Орлом совещание германских конструкторов, на котором присутствовал легендарный Фердинанд Порше. Гудериан привез его на поле боя у Первого Воина и предложил поговорить о советских танках с танкистами 4-й дивизии. Те выразились ясно: сделайте нам «тридцатьчетверку».

Создать Т-34 у немцев не получилось (у них не было танковых дизельных двигателей и русской легированной стали), но они создали другой хороший средний танк — PzKpfw V «Panther», в котором повторили многие идеи Т-34.

Но все это мало помогло самому Гудериану, которого Гитлер счел лично виновным в провале наступления на Москву. 26 декабря легендарный «Хайнс» был снят с должности и отправлен в резерв. 4-я танковая дивизия, перезимовав в Подмосковье, потеряла все танки, а ее командир, генерал фон Лангерман, погиб через год под Сталинградом.

Карьера полковника Михаила Катукова резко пошла в гору. В ноябре он стал генералом и получил орден Ленина из рук генерала Власова, тогда командующего 20-й армией. В мае 1945-го танки маршала Катукова первыми ворвались в Берлин.

За бои под Мценском 4-я танковая бригада была отмечена в сводке и награждена особо: 11 ноября она первой в танковых частях РККА была удостоена звания «гвардейская», получила гвардейское знамя и новый номер: 1-я гвардейская танковая бригада. С нее началось формирование Танковой гвардии Красной армии."(с)

Источник: https://www.maximonline.ru/longreads/photog...mtsensk-battle/